Шабо — село, центр сельского Совета. Расположено в 8 км от районного центра. Железнодорожная станция на линии Одесса — Белгород-Днестровский. Через село проходит автодорога Одесса — Белгород-Днестровский. Дворов 2547, населения — 8348 человек. Сельсовету подчинено село Беленькое.
Поселения людей на территории Шабо существовали еще в древние времена. На северной окраине села исследованы курганы с погребениями эпохи поздней бронзы (конец II тысячелетия до н. э.). Здесь же обнаружены остатки древнегреческого поселения IV—III вв. до н. э.{Археологія Української РСР, т. 2, с. 318.}. В курганах исследованы также сарматские погребения первых веков нашей эры.
Некоторые исследователи высказывают мнение, что поселение здесь существовало и в XV—XVI вв., когда южноукраинские земли захватила Турция. Население занималось виноградарством. Как полагают советские лингвисты, это и вызвало к жизни топоним Шабо (Шаба), обозначающий (в переводе с турецкого) «нижние виноградники» в отличие от виноградников раскинувшегося рядом Аккермана, которые располагались на более высоком месте{Шишмарев В. Ф. Романские поселения на юге России. Л., 1975, с. 183; Французский ежегодник. 1963. М., 1964, с. 279; Турецко-русский словарь. М., 1977, с. 70, 88.}. Первый письменный источник, подтверждающий существование населенного пункта,— географическая карта Валахии, Молдавии и Бессарабии, составленная в 1788 году{Французский ежегодник. 1963. с. 279.}.
В первом десятилетии XIX в. в Шабо насчитывалось всего 28 жителей{Дружинина Е. И. Южная Украина в 1800—1825 гг., с. 147.}. Они продолжали заниматься виноградарством. Интенсивное заселение этой местности, длительное время подвергавшейся нападениям турецко-татарских орд, началось с победным завершением русско-турецкой войны 1806—1812 гг. После присоединения Бессарабии к России (1812 г.), оценивая экономические возможности новой провинции, русское правительство обратило серьезное внимание на расширение виноградников вокруг Аккермана. Полномочный наместник Бессарабской области получил предписание правительства в кратчайшие сроки привести в порядок старые посадки винограда и расширить их за счет новых. В Шабо в 1817 году переселили несколько десятков семейств из близлежащих сел. К 1820 году здесь проживали 275 человек — 172 украинца и 103 молдаванина{Кабузан В. М. Народонаселение Бессарабской области и левобережных районов Приднестровья. Кишинев, 1974, с. 94.}. Но добиться заметных успехов в условиях феодально-крепостнической системы и при отсутствии у большинства должного опыта возделывания винограда переселенцы не смогли. Ввиду этого царская администрация поддержала идею швейцарского ботаника и педагога Луи-Венсенна Тарпана о привлечении на юг Украины знатоков виноградарства с его родины. Было решено отселить основную часть старожилов Шабо (50 семейств) на земли, где они могли бы заниматься более привычным хлебопашеством, и создать в Шабо образцовое виноградарское хозяйство при помощи колонистов из Швейцарии.
К осени 1821 года переговоры с Тарданом закончились. Путешествовавший в декабре того же года по Бессарабии А. С. Пушкин уже застал Тардана в Шабо. Поэт проявил большой интерес к нему и его делу, засыпал своего нового знакомого вопросами, на которые получил обстоятельные ответы{«Русский архив», 1866, с. 1272; Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1975, с. 407.}.
Колонистам бесплатно отвели значительное количество земли из расчета 60 десятин на семью, передали старые виноградники{Дружинина Е. И. Южная Украина в 1800—1825 гг., с. 148.}. Они получили ряд привилегий: их, в частности, освободили от рекрутской и других повинностей. Однако поселенцы прибывали медленно: в 1824 году в Шабо насчитывалось 15 семейных и одиноких хозяйств, а всего швейцарцев — 52 человека. В 1825 году они имели 104 тыс. кустов винограда, а также около 2 тыс. фруктовых деревьев: слив, вишен, груш, шелковиц, орехов{Там же, с. 148, 260, 261.}. К середине XIX в. число колонистов достигло 252 человек. Им принадлежало свыше 200 тыс. кустов винограда лучших европейских сортов{Скальковский А. А. Опыт статистического описания Новороссийского края, ч. 1, с. 270; Географическо-статистический словарь Российской империи, т. 5. СПб., 1885, с. 746, 747.}, а еще спустя треть века — более 3 млн. Освоить большой массив земли и образцово вести виноградарство своими силами горстка колонистов, разумеется, не могла. Поэтому основной силой, непосредственно выполнявшей эту сложную работу, стало местное население. Установив относительно высокую плату (при поденном найме она составляла 50—75 коп., при годовом — 85—115 руб.), колонисты ежегодно нанимали/278/ до 3 тыс. батраков{Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. Рига, 1963, с. 403; История Молдавии. Документы и материалы, т. 3, ч. 2. Кишинев, 1969. с. 613.}; именно их руками и обрабатывались виноградники и сады.
Постепенно швейцарцы накопили значительный опыт возделывания винограда в условиях юга Украины. Он был обобщен во многочисленных статьях Шарля (Карла Ивановича) Тардана, опубликованных в «Записках Общества сельского хозяйства Южной России», на страницах его книги «Виноградарство и виноделие», неоднократно переиздававшейся в Одессе (последний раз вышла в 1874 году){Пелях М. А. Рассказы о винограде. Кишинев, 1974, с. 57, 58, 79, 80.}. Имена некоторых шабовских виноделов, в частности крупного специалиста по шампанскому Давида Доньи, знали далеко за пределами края{Французский ежегодник. 1963, с. 281.}. В посад приезжали из многих имений поучиться культуре возделывания винограда. Так, на рубеже нашего века здесь побывал молодой агроном Г. И. Котовский, работавший у одного из молдавских помещиков{Новохатский М. Путь в легенду. Кишинев. 1976, с. 64.}. Однако широкого распространения опыт швейцарцев все же не имел: им могли воспользоваться только крупные землевладельцы.
Продолжительное время швейцарцы жили обособленной, замкнутой группой, всячески игнорируя украинцев, русских и молдаван, составлявших большинство населения Шабо. К концу 30-х годов количество жителей увеличилось до 280 человек{Одесский облгосархив, ф. 1, оп. 214, д. 24, л. 1—3.}, главным образом за счет притока беглых из внутренних губерний. В основной массе это были безземельные люди, влачившие нищенское существование. Разница в положении коренных жителей и швейцарцев ощущалась не только в экономической, но и в социально-культурной сфере. Местное население подчинялось аккерманскому уездному начальству, колонистами же управлял коллегиальный орган во главе с мэром, делопроизводство которого велось на французском языке. Только в 1841 году Шабо перевели на положение посада с подчинением Аккерманскому магистрату, но это не ущемило интересов колонистов, так как в посадское общественное управление обычно проходили их представители{Городские поселения в Российской империи, т. 1. СПб., 1860, с. 134. 135; Шишмарев В. Ф. Романские поселения на юге России, с. 138.}. Пользуясь покровительством царской администрации, швейцарцы при любом удобном случае притесняли остальное население. На этой почве вспыхивали многочисленные затяжные конфликты, вызванные «несносными от швейцарцев обидами». Одно время даже встал вопрос о выдворении колонистов, но они уже пустили глубокие корни и не собирались возвращаться на родину{Одесский облгосархив, ф. 1, оп. 214, д. 24, л. 1—3; д. 4, л. 236, 243. 372; Оганян Л. П. Общественное движение в Бессарабии в первой четверти XIX века, ч. 2, с. 109, 110.}.
Коренные жители ютились в землянках и глинобитных мазанках, на фоне которых резко выделялись добротно устроенные усадьбы колонистов, образовавшие в совокупности несколько кварталов с широкими, замощенными щебнем улицами{«Земледельческая газета» (Петербург), 15 июня 1837 г.; Афанасьев-Чужбинский А. Поездка в Южную Россию, ч. 2. СПб., 1863, с. 436.}. Имея достаточные средства, швейцарцы нанимали себе врача, а местное население оставалось без медицинской помощи. В 1830 году колонисты основали для своих детей четырехклассную церковноприходскую школу, где преподавали четыре приглашенных из-за границы учителя; дети же старожилов были лишены возможности получить образование{Начальные народные училища Одесского учебного округа (кроме частных), вып. 2. Бессарабская дирекция. Одесса, 1888, с. 32.}.
Однако уже к середине XIX в. в, казалось бы, дружной, спаянной среде швейцарцев обозначилась классовая дифференциация. По данным ревизии 1856 года, 65 дворов колонистов имели в среднем по 25 десятин земли, а 12 дворов уже были безземельными{Клаус А. Наши колонии, вып. 7, с. 22.}. Отдельным же поселенцам принадлежали участки до 100 десятин. Так, некий Корэ сосредоточил в своих руках 80 десятин земли. В благоприятные годы он производил около 3 тыс. ведер вина и сбывал его через собственный погреб в Одессе{Дерибас А. М. Старая Одесса. Одесса, 1913, с. 293.}.
Крупные владельцы виноградных плантаций, пользуясь возраставшим спросом на ягоды, фрукты, вина, знакомились с постановкой виноградарства в европейских странах, вкладывали значительные средства в приобретение землеобрабатывающих орудий и винодельческой техники, скупали участки маломощных владельцев,— и тем самым постепенно вытесняли мелких производителей, превращавшихся в пролетариев. Многие колонисты с течением времени стали такими же батраками, как и местные крестьяне.
Утвержденные летом 1871 года «Правила о поземельном устройстве колонистов» лишили швейцарцев «всех прав и преимуществ, пожалованных иностранцам.., в новороссийских губерниях и в Бессарабии поселенным», которые были введены указом от 29 декабря 1819 года. Спустя четыре года на Шабо было распространено «Городовое положение от 16 июня 1870 года»; в соответствии с ним на смену прежнему общественному управлению пришли посадский голова с его помощником и секретарем{Гросул Я., Будак И. Крестьянская реформа 60—70-х годов XIX в. в Бессарабии. Кишинев, 1956, с. 153, 162; Дружинина Е. И. Южная Украина в 1800—1825 гг., с. 113.}. Зажиточная верхушка, сосредоточив вследствие этих изменений всю власть в своих руках, повела еще более решительное наступление на мелких производителей. Это ускорило процесс расслоения в среде колонистов: количество батраков значительно увеличилось. Население Шабо к этому времени выросло до 2828 человек, из них швейцарцы составляли всего седьмую часть — 414 человек. Посаду/279/